Андерс де ла Мотт - Сеть [Buzz]

Судя по всему, квартиры на первом этаже были оснащены кухней, потому что в коридоре висел запах еды, застарелого табачного дыма и еще чего-то, что Эйч Пи с ходу не мог определить. Где-то впереди играло радио — приблизившись к источнику звука, он обнаружил, что узнает песню. Леннарт «Накка» Скоглунд[101] и «Мы одна компания!».

Вот уж старые добрые классики. Ностальгическое местечко…

Эйч Пи достал блок сигарет, которые купил в «Севен-Элевен», и стал пробираться к дальнему концу коридора.

Приблизившись к квартире Нокса, он заметил, что дверь приоткрыта. Музыка доносилась оттуда, и хрипловатый звук трубы свидетельствовал о том, что мелодия зазвучала с начала:

Труу! Тру-ту-ту ту-ту, тру-ту-ту-ту ту!

Любим попинать по мячику — пара дружков и я…

Эйч Пи постучал в дверь, и она приоткрылась еще сантиметров на десять, пока ее не остановила цепочка, на которую она была закрыта изнутри. В комнате было темно — единственное, что можно было различить, так это парочку зеленых светодиодов, судя по всему, от радио.

Он оглядел коридор, однако никого не увидел. На какое-то мгновение у него даже возникла мысль пойти назад к себе…

А по телефону голос Нокса звучал вполне энергично. Последняя попытка — и пора заканчивать с этим…

Зажав блок сигарет под мышкой, Эйч Пи просунул голову в щель и заглянул в комнату. Здесь и впрямь пахло не фиалками — сладковатый удушливый запах, напоминающий застоявшиеся помои.

Часть слабого света из коридора просачивалась внутрь, и по мере того, как его глаза начали привыкать к темноте, он стал различать все новые и новые детали. Переполненный мешок с мусором, перевернутый вверх тормашкам, и сломанный стул, и что-то четырехугольное, судя по всему, изножье кровати.

— Нокс? — позвал он.

Мы одна компания, одна компания!

Почему — и сами мы не знаем… –

ответило ему радио, и вдруг Эйч Пи понял, что на кровати кто-то лежит. Из-под одеяла торчали бледные, как воск, неподвижные ноги. Живот отреагировал первым и сжался в спазмах, прежде чем мозг осознал, на что смотрят глаза…

И почему…

Телефон!

Старый болван попытался включить телефон. Презрел его указания и вставил зарядку.

А это означает…

Труу! Тру-ту-ту ту-ту, тру-ту-ту-ту ту!

Они нашли его!

Волосы на голове у Эйч Пи встали дыбом. Он отшатнулся, уронив блок сигарет, и внезапно почувствовал, как чьи-то руки схватили его сзади за плечи.

Она замерла на месте, борясь с земным тяготением, в то время как ее кроссовки скользили по гравию, рассыпанному на асфальте. Затем внезапно заревел мотор — и на какую-то долю секунды она оказалась в свете фар, ослепленная, парализованная, как заяц на лесной дороге, пока машина со страшным гудением неслась прямо на нее.

И тут включился инстинкт — ноги наконец-то почувствовали опору, и она сделала отчаянный бросок в сторону тротуара. Уже в воздухе что-то твердое ударило ее по ногам ниже колен, заставив ее тело изменить траекторию, и она приземлилась лицом вниз, ударившись одним плечом о мерзлую землю.

Приподнявшись на одном локте, она наблюдала, как фары машины стремительно уносились прочь. Похоже, водитель даже не пытался затормозить.

— Черт возьми, не буди Атамана! — прошипел ему в ухо чей-то голос.

Эйч Пи резко обернулся, в последнюю секунду подавив в себе желание начать размахивать руками направо и налево.

Перед ним стоял Нокс.

— Ч-чего? Кого?

Проклятье, до чего же он струхнул! Fuck me Amadeus![102]

— Атамана…

Нокс кивнул головой в сторону двадцать четвертой квартиры, где песня про Скоглунда только что началась с начала.

— Я иногда пускаю его пожить у меня, когда у него совсем всё не в жилу. Он незлобный, просто у него немного не все дома. Он не может спать, если ему не включить эту гребаную песню. Говорит, она напоминает ему детство…

— Но там же воняет трупом, черт побери!

— А, ты об этом? Да нет же… — Нокс ухмыльнулся. — У него какая-то странная болезнь, от которой такой вот странный запах. Как-то по-умному называется — только ни в коем случае не спрашивай у него, он очень обижается. На самом деле он очень чистоплотный парень, чего никак не скажешь о других его собратьях, — пожал плечами. — В любом случае он дико выходит из себя, если его разбудишь. Просто совсем башку сносит, я бы так сказал, и к тому же Атаман до конца не врубается, какой он на самом деле огроменный. Однажды он швырнул Эскиля — того парня, который сидит за стойкой, — об стену с такой силой, что проломил им перегородку. А тот сломал себе три ребра и потом долго валялся без сознания. — Нокс почесал затылок. — Пришлось мне полгода держать Атамана подальше от этого места, пока все не успокоилось. Кстати, это мне? — Он указал на блок сигарет, лежавший на полу.

— Да, конечно.

Эйч Пи поднял блок «Мальборо» и протянул Ноксу, который тут же выудил одну пачку.

— Будешь?

Эйч Пи взял предложенную сигарету и стал рыться в кармане в поисках верной зажигалки. Его руки по-прежнему дрожали, и он прижал локти к бокам, чтобы это скрыть.

— Послушай, та штука, которую я попросил тебя спрятать… — начал он.

— Телефон. Не волнуйся, старина. Лежит в надежном месте — всё по инструкции.

— Хорошо, но теперь я хотел бы получить его назад…

Результатами маленького инцидента стали огромный синяк под глазом, невозможность поднять левую руку, а также четырехугольный отпечаток отвратительного сине-красного цвета на бедре, видимо, в том месте, где ее тело стукнулось о боковое зеркало машины. Возможно, трещина в кости, но перелома нет, как заявил усталый дежурный врач.

В сухом остатке — целая ночь, проведенная в ожидании под дверями кабинетов, две таблетки «Цитодона» и «приходите показаться, если само не пройдет».

Ребекка прокручивала в голове все события раз за разом, но так и не обнаружила никаких новых деталей. Однако она все больше убеждалась: те, кто чуть не сбил ее насмерть, — не какие-нибудь случайные наркоманы под кайфом.

Возвращаясь домой от врача, она специально свернула на Роламбховсвеген. Как и предполагалось, место, где стояла машина, было идеальным наблюдательным пунктом для того, кто хотел иметь возможность следить за ее квартирой и в нужную минуту мгновенно испариться.

Если собрать воедино все, что произошло за последние несколько недель, становилось яснее ясного…

Машина специально поджидала ее.

Глава 23. Trust is good…[103]

Отправитель: Хольмблад, Эва

Тема: Обед

Время/дата: Сегодня в 13.00

Место: «Эрикс Бакфикка», Фредриксхомсгатан, 4

Участники: Сандстрём, Магнус; Аргос, Филипп.

Подтвердить участие?

Отказаться?

На мгновение его снова охватила паника, что его разоблачили, но он быстро справился с ней. «Эрикс» — роскошный ресторан на Эстермальме, и Филипп ни за что не выбрал бы это место, если бы предстоял неприятный разговор. Кроме того, у Эйч Пи сложилось впечатление, что они с боссом вполне нормально общаются.

Так о чем же пойдет речь?

Существовал только один способ это выяснить.

Морщась от боли, Ребекка опустилась на стул перед компьютером, чтобы еще раз прочесть все темы.

При первом прочтении она не сделала никаких конкретных наблюдений. Но по мере того, как она занималась исследованием вопроса, ей становилось все очевиднее, что какая-то закономерность все же наблюдается.

Если это можно назвать закономерностью…

Начиналось все достаточно невинно. Первые семь-восемь тем, начатых МейБей, были в основном юмористическими. Правда, из разряда черного юмора, однако читать это было весело. Речь шла о комиссаре Калле Рубаке, с которым женщинам-полицейским лучше не оказываться в ночном дежурстве, о председателе полицейского правления Встельку, которого не раз ловили за рулем в нетрезвом виде и отправляли на ночь в камеру, о полицмейстере Тефлоне, к которому не прилипало дерьмо, и все в таком же духе.

Но по мере того, как ширился круг читателей, темы, создаваемые МейБей, стали постепенно менять характер. Юмор сменился цинизмом, а рассказы о различных полицейских операциях становились все мрачнее.

Читатели же, похоже, ничего не замечали, или им даже импонировал новый стиль МейБей, потому что комментариев раз от разу становилось все больше. На самом деле больше всего их набиралось тогда, когда МейБей описывал то, что было уже на грани…

…«крутой» подросток в униформе югославских хулиганов, решившись поиграть в шпионов. Отказывался назвать имя своего сообщника — плюнул в лицо коллеге.